Крупным планом, 2006[роман-дневник] - Иван Сабило

Почему я взялся за написание этой книги? Во-первых, немного знал братьев Олега и Сергея Червонюков — они приходили к издателям братьям Александру и Сергею Марковым, которые арендовали в нашей писательской организации две комнаты. И не только арендовали, но помогли мне создать газету «Литературный Петербург». Во-вторых, мне нужно было сосредоточиться на каком-то определённом литературном деле. Одно «своё» из-за крайней раздробленности моего времени не выходило. Сядешь к столу и чувствуешь: голова забита всякой всячиной, но только не тем, что нужно для работы. Ничего цельного, сплошные отрывки и обрывки. А здесь — якорь нужности: пообещал — задолжал!

5 мая. День рождения моей одноклассницы Галочки Чернышевой. Ей исполнилось 64 года — вершина молодости, подножие мудрости. В классе она была отличницей, а я — безобразником. И, как часто бывает, именно отличница и безобразник стали дружить. Несколько лет назад она, к моему удивлению, позвонила мне из Минска, сказала, что прочитала в «Ленинке» роман «Открытый ринг» и не удержалась от того, чтобы разыскать мой телефон. Её тронула моя книга, и, при случае, она более подробно расскажет о своих впечатлениях. Она окончила Московский полиграфический институт, давно стала бабушкой, но об этом тоже потом, при встрече. Правда, не уверена, что такая встреча когда-нибудь состоится. — «Вполне вероятно, — сказал я, — будем готовиться…»

Я приехал в Минск через два месяца после её звонка, купил розы и явился на свидание. Последний раз я видел её сорок пять лет назад — меня тогда к ней пригласила её подружка Света Пушкина, наша бывшая одноклассница. Приехали, а Галочка не одна, у неё в гостях мальчик, тоже Ваня. Никакого разговора не получилось, мы напились чаю и расстались. И только сейчас я узнал, что это был не просто мальчик, а Галочкин будущий законный муж — Иван Галкович. Прямо чудеса: у моей первой девочки Гали муж — Иван, а у меня жена — Галина!

Нельзя сказать, что четыре с половиной десятилетия сильно изменили её, она узнаваема. Да и не смотрится пенсионеркой, просто в глазах некая настороженность и как будто устоявшееся ожидание. Зашли в кафе. Она сказала, что давно разведена… И вскоре мы поняли, что расстались не десятилетия назад, а совсем недавно, может быть, вчера. Смотрю на Галю, а вижу не только её, но рядом с ней девочку Галю, и себя, четырнадцатилетнего, и весь наш класс — смуглую, сдержанную в словах и поступках Ларису Кривову, озорную, веснушчатую Свету Пушкину, старосту класса рыжеволосую, порывистую Раю Железную, остроумного, смешливого Вальку Мороза из параллельного класса, учительницу белорусского языка добрейшую Марину Петровну, директора школы большую, строгую Марию Адольфовну… Кажется, протяни руку — и прикоснёшься к своему детству… Я хотел, чтобы Галя пригласила меня к себе, но оказалось что дома у неё ремонт, и мы, прогулявшись под дождём, расстались…

Сегодня ей 64. Я позвонил, поздравил и узнал, что зимой следующего года она собирается в Петербург. — «Тогда до встречи», — сказал я.

Галочка Чернышёва — главное подтверждение того, что у меня счастливая писательская судьба. Всю жизнь я писал с тайной надеждой, что когда-нибудь хоть что-то из написанного мною прочитает моя первая девочка — Галя. И вот, спустя почти полстолетия с того дня, когда мы встретились с нею в последний раз, она прочитала мою книгу и положительно о ней отозвалась. И пускай себе отдельных писателей знает весь мир, зато меня знает Галя Чернышёва из 7-го «б».

6 мая. Утром из Минска приехал Анатолий Аврутин. Мы провели с ним несколько часов в разговорах, пообедали и отправились в Дом журналиста. Здесь устраивался поэтический вечер, и я предложил ему почитать стихи наряду с питерскими поэтами. Он почитал и заслужил аплодисменты. Среди других стихов он прочитал «Грушевку», которая мне давно приглянулась:

Стирали на Грушевке бабы,

Подолы чуток подоткнув.

Водою осенней, озяблой

Смывали с одёжки войну.

Из старой дощатой колонки,

Устроенной возле моста,

Прерывистой ниточкой тонкой

В корыта струилась вода.

От взглядов работу не пряча

И лишь проклиная её,

Стирали обноски ребячьи

Да мелкое что-то своё.

И, дружно глазами тоскуя,

Глядели сквозь влажную даль

На ту, что рубаху мужскую

В тугую крутила спираль.

Иногда я эти строчки напеваю на мотив «Прощайте, скалистые горы…», только добавляю вторую «ниточку» и вторую «рубаху». А когда поёшь на мелодию песни «Раскинулось море широко», вообще ничего не нужно добавлять.

8 мая. Москва. Я здесь в составе делегации города-героя Ленинграда на XIII слёте Международного союза городов-героев России, Беларуси и Украины. Слёт посвящён 60-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Эта общественная организация создана по инициативе Геннадия Зюганова и бывшего командующего Черноморским флотом адмирала Алексея Калинина. В 1991 году в Смоленске был проведён Первый (неофициальный) слёт, на котором его участники заявили о намерении создать Союз городов-героев в связи с опасностью расчленения Советского Союза. Понадобилось время, чтобы осуществить эту идею, но уже не в рамках СССР, а в рамках СНГ. В 1997 году в Минске состоялся Пятый слёт, на котором был принят Устав, избран Совет Союза городов-героев и определена штаб-квартира организации — город-герой Ленинград. Делегаты от Москвы предлагали, чтобы штаб-квартира находилась в столице Беларуси, но минчане не согласились. Глава минской делегации генерал Боков сказал: «Во время Великой Отечественной войны жители и защитники всех городов-героев совершили беспримерный подвиг, но подвиг Ленинграда особый. И мы выразим своё глубокое уважение ленинградцам, определив место пребывания штаб-квартиры в их великом городе».

Так и решили. Председателем Совета избрали ленинградца, адмирала Алексея Михайловича Калинина.

Я вошёл в состав Совета и был участником всех слётов, проводившихся в разных городах-героях. К нашей горечи, Алексей Михайлович тяжело заболел и вскоре скончался, завещав нам крепить дружбу не только городов, но и народов. В 1998 году в Киеве, когда мы, делегаты всех тринадцати городов-героев России, Беларуси и Украины, 9-го мая вышли в праздничных колоннах на Крещатик, киевляне встречали нас, как освободителей, с цветами и слезами на глазах.

Сейчас в Москве я прямо с поезда заехал к внучке — и порадовался, что у неё хорошее настроение. Кажется, она меня узнала и даже потрогала бороду.

— Расти, малышка, ты в хорошей семье, так что будем тебе помогать, — сказал я и отправился на слёт. Пленарное заседание.